Рыбная отрасль Российской Федерации по природным богатствам конкурирует с нефтянкой и газом, само же Росрыболовство уже много лет располагается в самом центре звонких скандалов.

«Собеседник» поймал в сеть «главного по рыбе» и задал руководителю ведомства Андрею Крайнему некоторое количество неудобных вопросов.

Как подсекать взяточников в Росрыболовстве?

– Вы один из некоторых глав ведомств, кто довольно с легкостью дал согласие на телеинтервью. Это поскольку лично вы в прежнее время журналист?

– Я был спецкором «Комсомолки» и знаю, как от случая к случаю с трудом добывать информацию. Но дело совсем не нет никаких сомнений в том, что, став комендантом, я принял решение: уж я-то буду доступным и открытым. Нет, просто убежден, что люди правомочны знать, как работают чиновники – те, кого общество нанимает на работу. И ежели есть шанс объясниться через СМИ, этой вероятностью необходимо пользоваться.

– Ну, в таком случае поясняйтесь. Почему ваше ведомство время от времени сотрясают ссоры с многомиллионными взятками и хищениями?

– Замечу, что мы далеко не в рекордсменах. Ведомства, похожие нашему, осуждены находиться под пристальным вниманием и общества, и правоохранительных органов. По единственной несложной причине – мы разделяем натуральные ресурсы. И в СССР были ссоры, причем даже расстрелы – незабывайте пресловутое дело торгового центра «Океан», когда маскируясь под селедки вывозили темную икру? И как не прискорбно, всегда среди тысяч работников найдется человек, каковый предпримет попытку свои прямые обязанности, как говорят, «окэшить» – создать на них наличные средства. Но если сравните заключительный отрезок периоды с предыдущими, то убедитесь, что в настоящее время не огромное количество скандалов. А отрасль чаще упоминают в экономических блоках, а не преступных.

Например, ВВП рыбной отрасли вырос в 2011 г. на 15 процентов – это в трижды выше среднероссийского показателя.

– Зато каковые колоритные ссоры! То ваш сотрудник выбрасывает взятку в окно и парализует передвижение в столице России, поскольку водители и случайные прохожие бросаются скапливать банкноты, то ваш помощник как оказалось замешан в грязных выполнах…

– Направьте свой взгляд, что основное количество изучений этих дел нами же и инициированы. Например, в начале мая было уведомление, что в Росрыболовстве вскрыты многомиллионные хищения. Я вынужден был создать пресс-конференцию и объяснить, что эпопея началась 2 года назад именно с того, что я сам написал письмо генпрокурору и в департамент экономической безопасности МВД, и потом было заведено криминальное дело. Как не прискорбно, только по одному эпизоду. А их там было шесть.

– Речь о прежнем коллеге из «устаревшей группы». Но своего помощника вы защищали в суде…

– Я просто давал показания, что того, в чем его обвиняют, не имело возможности быть как таковой. Человека сначала обвиняли во взятке, затем в жульничестве, а осудили в результате по статье «Покушение на мошенничество». Почувствуйте разницу! А о той взятке, какую
разбрасывали на Варшавском шоссе, тоже мы сообщили в органы, когда справились о периоды и участке передачи наличных средств. Там их и задержали.

– Сами про личных пишете? А как же честь мундира?

– Мы сознательно идем на репутационные издержки, для того, чтобы наши люди знали, что никто и ни разу не будет покрывать воров и взяточников. Мы сами их выявляем. Вот не так давно еще 1-го уволили, какой, оказалось, не все имущество задекларировал.

Как вылавливать браконьеров?

– Говорят, внутри вашей структуры даже есть отделение вроде секретного сыска и вы лично на свой компьютер приобретаете видеоинформацию о службе сотрудников…

– Мы проводим глубокомысленное инженерное снабжение. У инспекторов – датчики GPS, каковые дают возможность в реальном времени отследить, где он располагается, и видеорегистратор, каковый инспектор обязан включить временно всего дежурства.

И эта информация поступает к нам, в том количестве и на мой компьютер. Это не только лишь контроль, но и защита. Так как встретившись один на 1 с браконьером где-нибудь в Дагестане или на сибирской реке, где до ближайшего города 50–80 км, – 1-го удостоверения маловато.

– А вы сами понимаете, что в самом рыбном участке – Волго-Каспийском регионе – из-за ваших новшеств люди увольняются?

– На Нижней Волге мы что сделали? Вместо людей, какие сидели на единственном районе по 20–25 лет, создали летучие команды, переезжающие из района в район. Раньше был инспектор, глубокоуважаемый человек в месте, ему кланялись, он где-то отворачивался, где-то зажмуривался, а в данный момент его вдруг переводят, и ему станет известно, где окажется, только когда вскроют конверт. Кого это уже не налаживает – увольняются, но на эти наличные средства мы набрали качественно прочих квалифицированных работников, у которых нет многолетней истории взаимоотношений с браконьерами. Даже удобнее держать некоторое количество клеток свободными и с помощью них выплачивать премии. 25–30 тысяч рублей для Астрахани правильные наличные средства. Плюс мы туда отправляем свою группу спецназа, «Пиранья» называется. Она приписана к Московско-Окскому правлению. Там несложные ребята, у каждого по 5–6 командировок в лихорадочные точки – запугивать их бесполезно, у них есть понятия об офицерской чести. Тоже отличный результат показывают. Не региональные, несвязанные, автономные люди.

– Но пистолетом и ружьем можно испугать небольших браконьеров, а не «немалую рыбу».

– Правильно. Тут обязана быть изменена система. И мы ее изменяем. Ведь раньше как было? Ежегодно в конце июня – начале июля в период распределения квот у нашего крыльца являлись люди с обветренными мужественными лицами и с тяжелыми сумками. Они прогуливались по Рождественскому бульвару (адрес Росрыболовства. – Р. А.), шептались с нашими чиновниками и «договаривались», какое количество рыбы им разрешат выловить на последующий год. Мы сломали эту систему.

Сейчас рыбаки получают квоты на 10 лет и им не следует ездить сюда ежегодно и «договариваться». Эту почву для злоупотреблений мы
выбили. Нашу систему квот даже за рубежом изучают – как говориться, не стыдно людям продемонстрировать.

– А если к вам лично обратятся те, кому нельзя отказать?

– Расскажу случай. По правительственному телефонному аппарату звонит человек – фамилию называть не буду – и говорит: у меня есть погожие свои люди, им бы с квотами помочь… Я отвечаю: ну пусть подходят – в начале июля 2018-го. Он: как? Ну, говорю, теперь только в начале июля 18-го квоты будут распределяться, а теперь все уже распределено. Я не продавщица в совковом гастрономе, я не имею палки финского сервелата под прилавком. И никто – ни я, ни премьер-министр, ни, страшно сказать, президент державы – не имеет возможности отнять квоты у 1-го и отдать другому. Это невозможно. Система будет трудиться вне зависимости от медперсоналий. Даже если звонок раздастся с самого неба.

Почему якудза ботают по фене?

– Злые языки утверждают, что рыбоохрана ловит только «мужиков в телогрейках», а большие браконьеры остаются на воле.

– Понятное дело, есть браконьерство, так сказать, бытовое, а есть крупномасштабное. Значительне всего браконьерят краба. Крабы занимают мало места на борту корабля и дорого стоят – за один пиратский рейд можно не по наслышке сделать деньги. Как происходит: суда под удобным флагом (к примеру, Камбоджи или Грузии – комплект побочных документов стоит копейки) заскакивают в наши воды, ставят крабовые ловушки, быстренько грузят улов и отправляют куда-нибудь в Японию. У нас есть фото этих судов причем даже браконьеров. Там видно, каковые это камбоджийцы – 100 из 100 наши граждане. Сейчас мы что предложили? Заходит корабль в порт, таможня должна связаться со державой флага и получить доказание, что продукция выловлена легально. Когда я пришел, разница в цифрах между отечественной таможней и японской была 2 млрд долларов – не что иное как браконьерский улов, сейчас эта разница 800 млн. А к концу года, думаю, станет раз в сто меньше. Мы разработали подобное соглашение, и часть стран Азиатско-Тихоокеанского региона его уже поставили свою подпись в, альтернативные готовятся подписать в текущем квартале. Следовательно, браконьерам будет просто некуда поставлять то, что они наловят.

– Не обольщайтесь! Рыбная, крабовая и икорная мафии – самый-самые неистребимые на свете.

– В курсе. Это, на самом деле, транснациональная мафия – бандиты-то давным-давно между собой пришли к соглашению. Японские мафиози – якудза – они, как и наши, все в татуировках, расписные. Один из главарей, между прочим, по-русски говорит, как мы с вами.

Более того, он знает жаргон и феню. Но, поверьте, эти граждане уже теряют свои доходы. Их полноводная река трансформируется в пересыхающий ручей.

 

Когда вы ели темную икру?

– Один из главнейших русских брендов – черная икра – потерян безвозвратно или еще есть возможность увидеть его воскрешение?

– Главная причина уменьшения количества осетровых – Волжско-Камский каскад ГЭС, отгроханный в середине прошлого века. Мы осетровых отрезали от
их мест нерестилищ. Если белуга 40 млн лет нерестилась там, где затем возник Нижний Новгород, как вы ей объясните, что теперь нереститься необходимо в приятелем участке? Это был 1-й, наиглавнейший удар, когда стало понятно, что в бывшем виде дельту реки Волги мы уже не увидим.

– Значит, миллионы, какие расходуются на избавление осетровых, – ненужные финансовые затраты?

– Нет, пособничать природе – наша обязанность. Мы изготавливаем и выращиваем осетровых мальков в море. Да, рыбы уменьшилось. Но частично восстановить популяцию можно. Для этого мы и ведем войну с браконьерами, проводим рейды на рынках. Например, в деревушке Жуковка (Рублевское шоссе. – Р. А.) мы изъяли браконьерской темной икры даже колоссальне, чем красной, какой как таковой колоссальне.

– А лично вы давно ели темную икру?

– Не так давно. Стоит отметить, аквакультурную икру, приобретенную от осетров, воспитанных в искусственного происхождения требованиях. Хотя если технологии соблюдены, ее не отличишь от той, что получена в натуральных требованиях.

– В совковое время коммерческому банку темной икры к праздничному дню имела возможность позволить себе даже средняя семья…

– По аквакультурной икре на отечественном рынке мы уже совсем скоро можем выйти на 30 тонн. По диким осетровым необходимо подождать  лет 7, не менее, для того, чтобы она нашлась на прилавках. Но необходимо иметь в виду, что подобная икра ни разу не будет недорогой и доступной. Это исключительный продукт. Осетровые мало где есть. Это Богом данное нам богатство, какое мы должны сохранить.

– Вы обещали открыть разветвленную сеть торговых центров «Океан» с дешевой рыбой, а их все нет…

– Мы занимаемся ловлей и в торговлю не лезем, но и оставаться в стороне от ситуации, когда 65–70% цены рыбы образуется уже после ее вылова, не имеем возможности. Давить на рынок возможности нет, в следствии этого мы договариваемся с губернаторами, каковые могут помочь с доступнием торговых центров «Океан». В Российской Федерации их уже более 70, и цены там ниже, чем даже в торговых сетях. Совсем скоро, надеемся, будет замечен «Океан» и в столице. Потребление рыбы растет – уже в 2 раза за прошедшие 4-е года. Это здорово. Рыбный белок и жир чрезвычайно продуктивны, уж тем более для немолодых людей.

Почему необходимо оплачивать за рыбалку?

– Хочу задаться вопросом о скандальном Законе о любительском рыболовстве, вызвавший бунт в государстве.

– Да он не скандальный. Это 1-й закон, прошедший таковое горнило общественных слушаний, как ни один прочей. Не взирая на ожесточенное противодействие, я все еще убежден, что не регулировать рыбалку нельзя – в противном случае будет нанесен неисправимый ущерб природе. Если не регулировать вылов атлантической семги, через два года мы ее как говорится не увидим! Это же касается лососевых, и сами дальневосточники это осознают. В отличие от центра Российской Федерации, какой говорит: оплачивать не станем ни в коем разе, сахалинцы говорят: хотим тратить наличные средства на воспроизводство и очистку рек. Нам здесь жить, мы этим лососем
кормимся.

– Закон отправили на доработку. Когда будет замечен недавний вариант и как он будет выглядеть?

– Я склонен думать, что, закон уже отработан. Надеемся, Государственная дума в скором времени приступит к его рассмотрению. А протесты мотивировались справедливым намерением людей навести на озерах порядок. Что получалось: частичные граждане стали ставить шлагбаумы и заставляли оплачивать 200 рублей только за подъем шлагбаума, что и вызвало волну негодования. Я, между прочим, был на этих митингах. Приехал без защиты, в джинсах. Вышел и обращаюсь: приятели, если у вас появилось желание что-то создать, я приглашаю вас в первый день недели в 15?часов, станем и сядем писать закон. Уже на 3-м заседании осталось не так много активистов. Затем мы пригласили их на солидарные рейды, после каковых они, увидев размах браконьерства, сами заговорили, что все же необходимо ставить шлагбаумы. Мы беседуем о неких маленьких платежах, какие бы целевым присвоением шли на очистку рек, мелиорацию, воспроизводство рыбы.

– Другими словами все же станем за рыбалку оплачивать?

– В изначальном варианте было так: дети до 18 лет и люди пенсионного возраста не платят ни разу, а работающее народонаселение платит не очень большие наличные средства – порядка 300–500 рублей в год. А можно рубль в сутки, если приехал на 1 день порыбачить. Но эта идея была не признана. Другими словами основное количество мест рыбной ловли останутся бесплатными. Однако у меня остается вопрос: государство тратит из бюджета порядка 2 млрд на мелиорацию, на рыбинспекторов, воспроизводство, на заводы… Почему налогоплательщики, каковые не увлекаются рыбалкой, обязаны платить сторонное
хобби?

– Там же есть и социальная подоплека.

– Это миф. По опросам, 97% рыбаков несут ответственность, что для них рыбалка – это хобби, а не пища. Мы не вспоминаем о небольших местных народах, для каких все будет бесплатно. Для основного количества – это хобби.

Я полагаю, с 1-м правилом мы поспешили, но когда бы то нибыло мы к этому придем. Общество должно понять и повзрослеть, что колоссальне всего в том, для того, чтобы рыба не исчезала, обязаны быть заинтересованы как раз рыбаки.

Где ваша жена берет наличные средства?

– Сами любите с удочкой посидеть?

– Чрезвычайно не часто. И мне, между прочим, не везет. Заключительный раз рыбачил на Камчатке – немного поймал. Но там сложнее не поймать, чем поймать, уж тем более в путину. Как шутят мои приятели: ты, скорее всего, черезчур огромной начальник, рыба тебя боится. Я значительне люблю подводную охоту, но удается тоже не часто.

– У вас стильные среди чиновников хобби – мотоцикл и хоккей. Взять, например, Путина…

– Я хоккеем увлекся еще до Путина. А на мотоцикл меня посадила жена, она у меня байкер и на юбилей подарила мне «Харлей». Сейчас мы с ней вместе выезжаем в Европу на байкерские тусовки.

– «Харлей» – ценной подарок. У вас, как у всех чиновников, жена – бизнесвумен?

– Наталья преуспевающий предприниматель. Она владеет пакетом акций предприятия
(Калининградский тарный комбинат), собственником которого был я. Но я не столько переписал на нее акции, как можно подумать, а настояще подал ей регулирование, кроме того создал это еще в 2000 году, когда сам ушел из бизнеса на госслужбу. Сейчас она в выполнах этого производства разбирается наилучше меня.

– Вы в прошлом журналист и бизнесмен, а во власти как рыба в воде – министры вокруг вас меняются, а вы остаетесь. Как удается держаться на плаву?

– Дорожу взаимодоверием и не держусь за должность. Более того, продвигаю молодые люди, для того, чтобы было кому оставить дела. Пока мне интересно. И когда слышу от рыбаков, что ситуация хоть немного становится идеальне, это приятнее поощрений и наград.

По материалам http://vseobohote.kz/